Кто впервые в истории человечества додумался до изобретения игральных карт, нынче сказать практически невозможно. Но, как показывают исследования маститых ученых, азартные игры с применением неких картинок, пластинок, жетонов и прочего известны не одно тысячелетие. Дух соревновательности был присущ людям всегда. А желание сорвать в этом соревновании приличный куш свойственно человеческой натуре ничуть не меньше, чем остальные природные качества. Короче говоря: человечество играло, играет и играть будет!
Восток-Запад
Если серьезно, то исторически считается, что некое подобие игральных карт в том виде, в котором мы их знаем, придумали в Китае. Помимо таких грандиозных изобретений, как бумага, порох, шелк и фарфор, древняя цивилизация подарила миру карточные игры. Из Китая по Великому шелковому пути, а затем вместе с завоевателями карты распространились по всему Востоку. Происходили эти события приблизительно в XII веке. Тут и Европа подключилась к их экспорту! Как раз в это время полчища крестоносцев, ведомые вполне пристойным желанием освободить Гроб Господень и другие христианские святыни, устремляются на Восток. Помимо непосредственной религиозной миссии, господа рыцари изрядно пощипали те народы и страны, которые повстречались им на пути. Попутно Крестовые походы 1096-1270 годов значительно обогатили западноевропейскую культуру, которая еще не успела освободиться от «наследия» варварства. Возвратившиеся домой рыцари ввезли в Европу и игральные карты. Конечно, экзотическое новшество прижилось не сразу, но надо отметить, что за каких-нибудь сто лст «сарацинская игра» распространилась широко и основательно. Упоминания о ней мы находим уже в хрониках второй половины XIII века.Летописцы конца следующего столетия говорят о ней как о само собой разумеющемся моменте. Игра «наиб» (от араб, naib — карты, картинки) стала любимым развлечением знати.
Интересно, что старинное название карточной игры сохранилось в некоторых современных европейских языках. В Италии ее называют naibi или naipes. По-испански — naypes, по-португальски — naipe. В других же странах, где сильного влияния мавританской (арабской) культуры не было, карты стали именовать на свой манер. Французы называют их carte, в Германии именуют Karten, Spielkarten (хотя сначала называли Briefe от однокоренного «письмо»). В Дании мы услышим Spelkort, а в Голландии — Speelkaarten, англичане сдают на игорном столе cards.
С тех знаменательных пор мастера-художники вплоть до появления печатного станка Иоганна Гуттенберга изготавливали каждую колоду вручную. Спрос на игральные карты был необычайно велик. Прижившись во дворцах знати, они очень быстро перекочевали в дома оперяющейся буржуазии, а оттуда вполне естественным образом перекочевали «в народ». Многие кустари-художники в то время переквалифицировались в мастеров по изготовлению карт. Нарисовав одну колоду, они тут же начинали другую. Причем надо отметить, что профессиональная этика требовала от мастеров не только отменного качества, но и обязательного фирменного клейма. Карты Средневековья по большей части были именными, что в очередной раз говорит об их достоинствах. Художнику не было стыдно оставлять свой лейбл на продукции столь деликатного свойства. Напротив, мастер гордился ею. Аристократы той эпохи ориентировались, как правило, не по самой продукции, а по имени того, кто ее произвел. Поэтому старинные карточные наборы XIV-XVI веков — образец рукотворных шедевров, стоимость которых на престижных аукционах сопоставима с ценами полотен классиков Ренессанса. Объясняется это тем, что карты по понятным причинам очень быстро изнашивались и требовали постоянного возобновления. Мастера поставили свое дело на поток, но полностью удовлетворить всевозрастающий спрос на карты не могли. Удивляет одно, что из Китая были заимствованы не рисованные, а напечатанные игральные карты. В Юго-Восточной Азии давно и успешно использовались штампы, подобные клише для гравюр, из дерева и даже свинца Матушка Европа почему-то упрямо множила карты от руки! Вот почему старинные карточные колоды — дорогие раритеты (даже не в полном наборе). Целые же колоды вообще стоят целые состояния. Ну, кто, например, откажется иметь в своей коллекции великолепные карты работы Альбрехта Дюрера или Шарлеманя?
Дьявольское искушение
К XV веку сложились три основные традиции карточных игр и соответствующих колод: итальянская, французская и немецкая. Они различались по правилам, составу наборов, их фигурам (грубо говоря, картинкам) и мастям.
Активное развитие итальянских государств (всего их насчитывалось тогда одиннадцать) привело к небывалому росту числа зажиточных людей. В этом, кстати, одна из причин начала эпохи Возрождения. Появились богатенькие меценаты, которые начали вкладывать деньги не только в дело, но и в предметы роскоши и развлечения. Спрос, как известно, незамедлительно родил предложение. Процесс пошел? В то время, когда между Ромео и Джульеттой кипели любовные страсти, их достопочтенные папаши с не меньшим рвением приумножали свои богатства. Именно тогда итальянцы повально поддались азарту игры в «тарок». Считается, что она произошла от «бесовского» набора основных карт таро.В традиционном, или венецианском, «тароке» применяется колода из 78 карт, которые делились на четыре масти: чаши, динарии, мечи и палицы. Масти заключали в себе четырнадцать картинок (фигур): Король, Королева, Рыцарь, Валет, очковые карты (от десятки до шестерки), Туз, очковые карты (от пятерки до двойки). Остальные, 21 карта, начиная с Фигляра и до последней фигуры, которая называлась Свет, относились к козырям. Их обычно называли Триумфами. В венецианской «системе» появился прообраз нынешнего джокера карта Дурак. 78 карт пределом не являлись. Иногда встречаются колоды в 84 и более фигур. А флорентийская традиция вообще требовала 98 штук! В этом случае к уже известному нам набору добавляются Грации, Стихии и Зодиаки. Параллельно со сложным «тароком» распространился его упрощенный вариант («малый тарок»), который требовал всего 62 карты. Эта игра была наиболее популярной в Болонье, откуда «переселилась» во Францию.
Размах, с которым триумфально шествовали по Европе игральные карты, сравним разве что с моровым поветрием. Папа Римский лично обеспокоился небывалой алчностью своей паствы. Из Ватикана в адрес европейских государей шли настоятельные требования прекратить любыми средствами «сатанинские игрища», но тщетно. Подданные дулись в карты безбожно, проигрывая целые состояния либо невероятно обогащаясь. Бывали случаи, когда венецианские дожи или флорентийские магистры пытались ввести драконовские меры в борьбе с карточной истерией. Куда там! Азарт и корысть перекрывали любые страхи перед жестокими наказаниями. Охальников-картежников нещадно истязали, заключали в тюрьмы и обрекали на выплату огромных штрафов. Бесполезно — игорная вакханалия приняла масштабы повальной эпидемии. Сами правители с превеликим удовольствием резались в карты.
Метастазы карточной «опухоли» перекинулись и во Францию. Король Карл VI (1368-1422) с большим вниманием отнесся к новомодной игре. Вокруг бушевала Столетняя война с Англией, под вопросом была судьба французского трона, страну раздирали кровавые междоусобицы, а при дворе короля... самозабвенно предавались игре в карты. Впрочем, показательно то, что Карл вошел в историю с прозвищем Безумный. Не из-за игральных карт, конечно, но совпадение интересно.
Игра стала настолько популярной, что уже при следующем монархе, Карле VII (1403-1461), карты вполне «офранцузились» — появились собственные национальные правила и масти. Это: сердца, лунные серпы, трилистники и пики. Чуть позже они трансформировались в те, которые известны нам: черви (coeur), бубны (carreau), трефы (trefle) и пики (pique). Правда, сами фигуры имеют несколько отличные названия, кроме очковых карт и тузов. Например, король бубен именовался Цезарем или дама червей — Юдифью, валет треф — Ланселотом. Эти названия, кстати, сохранились в некоторых гадательных системах. Карты в таком виде дошли до неспокойных времен Великой французской революции (1789-1793 годов). Вихри страшных событий сметали на своем пути буквально все, что хоть отдаленно напоминало прежние монархические «прелести», но... по непонятной причине «пожар революции» не затронул игральные карты. Максимилиан Робеспьер, правда, попытался было упразднить аристократические изыски. Ничего не получилось. Не уничтожить, так хотя бы изменить — республиканское правительство в числе прочих нововведений решило преобразовать и карты. Известному французскому живописцу Жаку-Луи Давиду (1748-1825) было поручено нарисовать фигуры, соответствующие духу революционного времени. Вместо королей художник изобразил гениев торговли, войны, мира и искусств; дам заменил свободами совести, печати, брака и предпринимательства; валеты приняли облик аллегорий равенства, прав, обязанностей и национальностей. Карточные фабриканты пошли дальше, решив подольститься либералам и якобинцам из правительства. В ход пошли философы-просветители (короли), добродетели в женском обличье (дамы), лидеры революции (валеты). Можно представить себе комментарии тогдашних игроков за столом:
- Берегитесь, милейший, я вашу «Свободу» сейчас поддену козырным «Вольтерчиком»!
- А у меня на вашего «Руссо», любезнейший, найдется «Маратик».
Германия не отставала от соседей и в том же XV веке выдвинула собственную систему и названия мастей: сердца (Herzen), зелень (Guen), желуди (Eichen) и бубенчики (Schellen). Главное отличие немецкой системы от прочих в названиях фигур. Дело в том, что строгие правила лютеранской морали запрещали хоть как-то выделять женщин. В колоде не было дам. Их заменили «оберманном» (Obermann), который был «старше» валета-унтерманна (Untermann). Тузы же особенной ценности не имели и считались двухочковыми картами. Правила самой игры практически не отличались от итальянского «тарока». Внешне карты до начала XVII века были «одноголовыми», то есть фигуры изображались в рост. Следующее столетие ознаменовалось появлением «двухголовых» карт, какими мы пользуемся до сих пор. В эпоху Просвещения игральные карты были так популярны, что сама система игры применялась в обучении, прикладных науках (философии, астрономии, медицине...) и, конечно, в оккультных упражнениях.
Где карты и деньги, там шулеры и проходимцы. Профессиональные шайки карточных аферистов сложились почти сразу с формированием самих игр. Пройдохи шныряли по трактирам и харчевням, облапошивая обывателей. Судя по документам XVI века, «кидалы» очень беспокоили власти. Их вылавливали и нещадно карали за преступный промысел. Порой лишали «трудовых» частей тела — пальцев, кистей рук, выкалывали глаза, выжигали на лбу позорные клейма. Карточная «мафия» оказалась бессмертной. Традиции живы и сегодня: ужимочки, знаки пальцами, передергивания и т.п. Мало того, «профессия» карточного шулера всегда относилась к элитным промыслам в преступной среде. Правда, говорят, что нынче она претерпевает упадок. Тем не менее «кидалы» считаются криминальной аристократией и пользуются большим авторитетом.
Налево ляжет ли валет?
В отечественной культуре игральные карты заняли особое место. Можно с уверенностью говорить, что они являются знаковым предметом российского быта. Наверное, у других народов нет такого «трепетного» отношения к картам, как в России. Величайшие писатели, художники, композиторы не просто посвящали им свои нетленные произведения, а сами были активными участниками карточного «процесса». Достаточно назвать имена Пушкина, Гоголя, Чехова, Достоевского... Одно перечисление займет уйму времени! По мнению исследователей, игральные карты пришли в Россию из соседней Чехии, которая долгое время находилась под «патронажем» германских государств. Возможно, импортом карт занималась Речь Посполитая (Польша). Так или иначе, но первое упоминание о «зловредной игре» мы находим не в бытописаниях. А где бы вы думали? В высочайшем государевом указе! Точнее в сборнике российских законов — Соборном уложении 1649 года царя Алексея Михайловича (1629-1676). К игре тогда отнеслись с особым вниманием. Как испокон веков водилось на Руси, в невинной на первый взгляд забаве «распознали» тлетворное влияние Запада, покушение на христианские устои и чуть ли не угрозу существованию власти и государства. Так ли, сложно сказать, но россияне впитали в себя новую игру с небывалой охотой. Карточные баталии почти мгновенно приняли характер национального психоза. Играли везде, невзирая на увещевания церковных иерархов, запреты светских властей и обещание невероятных мучений для ослушников. Что с ними только не делали! Сколько было сломано «копий» и чиновничьих перьев! Но поделать со зловредным поветрием ничего не могли, как и в Европе. Надо заметить, что в Китае и на арабском Востоке подобного не наблюдалось. По этой причине, видимо, картежная разнузданность до сих пор не свойственна народам Азии.
Российские государи выдохлись в бесполезной борьбе с азартной игрой. Своеобразный переворот произошел в 1761 году при императрице Елизавете Петровне (1079-1762). Через четыре года в России наладилось фабричное производство карт, а сами игры подпали под «недреманное око» монархов — нельзя извести, так пусть доход приносят. Из запретного плода карты вмиг превратились в наимоднейшее развлечение. Помимо сложных правил, игры очень скоро обогатились оригинальным этикетом, этикой и кодексом чести карточных игроков. Из обычного времяпрепровождения (дабы скуку убить) игры преобразились в ритуал, некое священнодействие! После каждого кона (игры, партии) требовалась смена колоды, а старая немедленно уничтожалась. Неуплата в срок карточного долга равносильна была не просто потери чести, а самоубийству. Россияне и тут не потеряли своей самобытности. Игра внешне напоминала французскую, масти имела немецкие, а названия — русские. Интерес к игре был настолько велик, что уже через двадцать лет, в 1778-1779 годах, выходит «нетленный» труд Григория Комова «Описание картежных игр...», в котором подробно описаны правила двадцати одной игры, а еще столько же упоминаются в приложении. Автор анонсировал продолжение книги в двух томах, но по невыясненным причинам они так и не увидели свет. Во всяком случае, ни в одном запаснике эти книги не числятся.
Последнюю точку в «огосударствление» игр внесла Екатерина II (1729-1796). Взойдя на престол, она чуть ли не первым своим распоряжением установила налог с игорных заведений, игроков и карточных фабрик. Любопытно, что средства, вырученные мытарями, шли на содержание воспитательных домов и прочих богоугодных заведений. По закону 1765 года карточные игры делились на коммерческие и азартные. К первым можно отнести бридж, баккара, покер. Они требовали особой сноровки и умения. В них победа (и «банк») доставались наиболее сметливому. Понятно, что такие игры большой популярности не имели и были уделом «высоколобых» любителей. А вот азартные привлекали огромное количество искателей счастья и прожигателей жизни. В них выигрыш зависел только от случая. Можно было в одночасье разбогатеть невероятно, была вероятность проигрыша «в пух». Судеб сломано было очень много. И каких людей!
Известно, например, что Пушкин, будучи заядлым игроком, проигрывался порой катастрофически. Однажды за ночь он «спустил» за штосом 30 тысяч рублей. Сумма по тем временам фантастическая! Денег не было, а к утру требовалось отдать долг. Поэт поспешил к издателю. Условие Александру Сергеевичу поставлено было жесткое: за немедленную выплату долга он обязался написать повесть в короткий срок. Так, говорят, родился шедевр русской литературы — «Пиковая дама». А во что играл главный герой этого «бестселлера», Германн? В модный тогда фараон (разновидность банка). Правила просты. Игра обычно велась в доме банкомета. Он ставил из своего кармана на кон приличную сумму. Партнер хозяина стола должен был понтировать, то есть выставлять на кон такую же сумму (можно большую, но кратную выставленной). Только в этом случае игра начиналась. Перед банкометом лежала свежая колода, он мечет карты попеременно направо (себе) и налево (для vis-a-vis). Партнер, он же понтер, ставит на свою карту и ждет, когда она выпадет. Масть роли не играет, только ее значение. Если выбранная карта легла налево, понтер выигрывает весь банк, а если направо... Так ошибся Германн (обдернулся), самонадеянно не проверив свою карту. Вместо желаемого туза, на который ставил, выложил даму. Это стоило несчастному сумасшествия.
Игральные карты благополучно переживали любые катастрофы и революции. Даже при советской власти большевики сразу поняли, что борьба с азартной игрой бесполезна, и издали распоряжение о возобновлении работы Государственной картфабрики. Причем качество игральных карт ничуть не изменилось. Да что вам рассказывать, сами прекрасно знаете, ведь практически в каждом доме есть колода, а то и несколько... Итак, карты сданы, господа! Прошу к игре.
