Десятка — взятка.

 

Преферансная история. Как Толика посадили на иглу

Лет 25-30 назад к нашей картёжной компании ненадолго прибился Толик. Прибился так, как обычно появляются в компании новые игроки. То ли был он родственником жены или сестры какого-то игрока или просто знакомым – неважно. Играл он неплохо, хотя и медленно, и в компанию вписался быстро. С первой же пули мы обратили внимание на его болезнь. Толик был болен «вопросами». Покуда разыгрывалась каждая сдача, Толик умудрялся задать вопрос «чей ход?» не менее трёх-четырёх раз! Выглядело это примерно так.

Сидим, играем в преферанс. Игра уже заказана и завистована. Ждём первого хода от Толика. Толик же никак не может пойти, сидит и увлечённо созерцает свои карты. На его лице написана усиленная работа мысли. Ну не звери же мы, чтобы человеку мешать думать. Сидим, ждём. Проходит минута, другая…. Терпение у одного из нас лопается, и он вкрадчивым голосом тянет:
–  То-о-о-лик!
Тот, наконец-то, отрывает мутный взор от карт:
– Чего?
– Ходить-то ты будешь?
– А разве мой ход?
– Да, твой.
– А-а-а… – опять начинает разглядывать свои карты. – Тогда надо подумать!

Однако, как ни покажется это странным, дело не оканчивается! Ещё через минуту Толик спрашивает: «Чей ход?»!

Было решено всей компанией Толика от такой вредной привычки отучить. Между пулями договорились, что на вопросы Толика о ходе все хранят гробовое молчание, старательно притворяясь, что подобные вопросы то ли не слышат, то ли не понимают. Обычно такая практика оказывалась действенной в большинстве случаев. Это было проверено годами на десятках партнеров.

Однако, не тут-то было! После очередной раздачи карт Толик продолжал задавать вопрос «чей ход?» снова и снова. Ответом ему была тишина.

– Вы что, оглохли все? Скажете мне, наконец, чей ход?
– Нет! Сам смотри, где колода лежит!

Так продолжалось до позднего вечера. Ближе к ночи Толик начал привыкать к мысли о том, что ответ на вопрос «чей ход?» им получен не будет, и вопросы о ходе задавал пореже. Однако время от времени, забывшись, Толик всё-таки озвучивал волнующую тему.

Назавтра был выходной. Собирались тогда по субботам обычно на пляже в Аркадии или на «Дельфине». Не дождавшись четвёртого, мы начали пульку втроём. Успели уже сыграть круга полтора, когда подлетел запыхавшийся Толик и стал просить вписать его в начатую уже пулю.  Посовещавшись, договорились. Толика принимаем в пулю с условием, что спрашивать «чей ход?» он не будет. Доиграли раздачу. Усадили Толика, подсняли колоду для сдачи. Толик раздал карты и начал записывать в пулю и гору среднее. Записал. Первое же, что он произнёс после записи было: «Чей сейчас был ход?»

Сказать, что мы смеялись – не сказать ничего! Мы, со слезами на глазах, валялись на песке, не в силах продолжить игру. Толик был невозмутим…

Случай был «явно клинический». Во время купания между пулями, с заплывом «до буйка и обратно», было решено прибегнуть к решительным мерам. Исполнение было поручено мне.

По воскресеньям играть положено было у меня на даче, на 12-й станции Большого Фонтана. А тем временем жена занималась воскресным столом из полупудовых кошёлок партнеров. Летний утренний воскресный Одесский Привоз – это что-то!

В комплекте дачной мебели у меня на веранде было пять старых стульев с каркасами из алюминиевых «раскладушечных» трубок, сидениями и спинками из толстой авиационной фанеры. Фанера крепилась к трубкам каркаса алюминиевыми же заклёпками. Стулья эти выпускались в цехах ширпотреба самолётного объединения им. Антонова, что под Киевом, вместе с известными всем брезентовыми раскладушками. Конечно, когда-то этих дачных «непромокаемых» стульев было шесть, но куда подевался шестой – не помнил уже никто.

Утро воскресенья, покуда партнеры «делали базар», ушло на встраивание в стулья «механики» – в одной из заклёпок сиденья каждого стула высверливалось маленькое отверстие. В отверстие была вставлена острая игла от медицинского шприца с пружинкой  от шариковой авторучки. Иголки я выбрал самые тонкие. Конструкция завершалась пропущенной в трубки каркаса стула тонкой незаметной леской с петлёй для пальца на обратной стороне спинки стула.

Опробовав механику, я остался доволен. Если пропустить палец в петлю и дёрнуть за леску, иголка поднималась из сидения примерно на сантиметр и, при отпускании петли, оттянутая пружинкой, моментально пряталась в совершенно незаметное отверстие заклёпки почти посередине фанерного сидения.

Как пользоваться замаскированной в стульях механикой, я показал первому прибывшему с Привоза Славику – молодому смешливому 20-летнему парню, прекрасному рассказчику, умевшему сохранять каменное лицо в любых ситуациях. Слава помог отнести к соседям «лишние» стулья и табуретки и на веранде остались только «механические» стулья. Вскоре прибыли и остальные партнёры. Разгрузив на кухне кошёлки и упрятав в холодильник множество бутылок, приступили к первой пуле. Перед пулей я напомнил собравшимся о вчерашнем обещании Толика прекратить задавать вопросы о ходе. В диалог вступил Слава:
– Был я на прошлой неделе в Политехническом институте на вечере гипноза. С сеансом  выступал наш одесский гипнотизер Рожковский. Он даже кодировал алкашей. А в конце сеанса Гриша учил всех желающих научиться гипнотизировать. Я старательно слушал и у меня теперь получается! Сейчас Толик будет мной закодирован-загипнотизирован и больше не будет спрашивать «чей ход?». А если и спросит – моментально получит сильный удар током прямо в заднее место!
– Да-да! Не надо сказки рассказывать! – возразил Толик.

Слава артистично взмахнул руками у Толика перед лицом и, делая пассы, сказал приглушенно: «Будешь спрашивать чей ход – будешь сидеть как на иголках! На острых иглах, которые будут терзать тебя электричеством!»

Что говорить… Толик ругался, возмущался, осматривал стулья, потом умолял Славика раскодировать его обратно, сменил три стула! Он подстилал на стулья сперва газету, а потом полотенце. Безуспешно. Где бы, и на каком бы стуле он не сидел, достаточно было мне или Славику положить руку на спинку стула Толика и дернуть за леску – Толик вскакивал, как ужаленный. В нем боролись желания продолжать игру и избавиться от болезненных уколов!

К концу второй пули Толик словно онемел – уколы были неотвратимы!

Года три назад я случайно играл с остепенившимся, уже немолодым доцентом Анатолием Ивановичем пару пуль. За несколько часов игры Толик ни разу не спросил «чей ход?».

Если вы думаете, что я или Славик рассказали Толику о применённом лекарстве от «болезни  вопросов» – так вы-таки ошибаетесь!

Малышев Александр

Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи.