Автор: Карин Александр.
...В это утро водяной Емельян едва всплыл со дна. Волшебные кингстоны-бронхи дали течь — старость. Водяной, что есть силы, сдавил себе бока кулаками, выпустил мощную струю, перемутив родовое болото, но над поверхностью сразу показываться не стал...
Емельян слыл самым никудышным водяным в округе. Порочная страсть к карточной игре навсегда поссорила его с местным лешим Суком — ему он умудрился задолжать шкуру сбежавшего тут же бобра, а так же, негативно настроила бабу-Ягу Люсю — Емельян взял у нее аванс на постройку системы водоснабжения избушки и бездарно проиграл его алчной кикиморе Хикиной.
А ведь не будь он игроком — купил бы себе на старости лет акваланг, перископ, новые ласты, ан нет, — все продул.
Вот и поднимается осторожно Емельян над водной поверхностью, прикрыв голову листом лопуха, воровато и трусливо оглядываясь по сторонам...
Бум! Бум! — его ждали... Яга-Люся закидала старика котелками. Метнувшись от воздушной атаки в заросли камыша, Емельян чуть не напоролся на подводную мину-корягу, установленную коварным лешим!
Игрок нырнул в глубину. Долги явно тянули на дно. Нужно было срочно найти выход из созданного им самим болотного тупика жизни.
Емельян разложил на кочке карточный пасьянс из ракушек и ужаснулся! — Выпавшая «дама черви» явно предупреждала, что аферистка, сплетница кикимора Хикина не простит и сотой части проигрыша, что бомбардировки Яги-Люси будут продолжаться, а «шестерка пик» пророчила близкую гибель...
Придя в отчаяние, водяной перемешал пасьянс, лег на спину, печально скрестил ласты и впал в тяжелую дрему.
Будто почувствовав, что сын в опасности, явился ему во сне покойный родитель.
Страшный, бородатый, с огромной серьгой в зеленом ухе, отец таинственно забулькал: «Емельянушка, знал я, что не в меня ты, а в азартную маму пойдешь, а посему припрятал для тебя ларец с монетами — многих путешественников утащил я на дно и ограбил...»
Емельян попытался было спросить: «Где деньг...?», но батька опередил: «Между девятой кочкой к югу и кладовкой Бо..., Бо..., — под камнем».
Емельян завопил: «Кладовкой кого?» — но, захлебнувшись, проснулся, всплыл, снова был атакован рассвирепевшей Люсей и, едва успев прокачать дряхлые бронхи воздухом, опустился на дно, — отец исчез!
Если бы водяной мог — он бы заплакал... — «Кто этот «Бо»? Откуда вести отсчет кочек?»
Погрузившись в прохладную тину, Емельян предался воспоминаниям. Вспомнил он, как еще каких-то 907 лет назад была их семья богата благодаря папке, что к болоту близко не подходили ни Яга, ни кикимора Хикина, и что к величайшему сожалению родителя, он так и не научился топить людей — надо взять себя в руки!
Неожиданно его осенило: — спал он здесь, сон видел здесь, значит и отсчет кочек надо начинать с этого места!
Ослабевший от бомбардировок, водяной пополз по дну к югу: третья кочка, восьмая...
Вдруг в камышах мелькнула тень проигранного им бобра: — «Ага, шерстяной, попался!»
И тут, Емельян понял недосказанное папой: — «...кладовка Бо-бра!» Хитер был бобер! — До ночи искал водяной его тайник.
Не тронув накоплений толстяка, он нащупал, наконец, в тине камень и радостно извлек из-под него кованый сундучок.
Опьяневший от счастья, водяной вскрыл худой лапищей замок, — в нежном свете луны пред ним засияло сокровище!
Емельян осторожно прилег рядом, ласково обнял ларец и размечтался: «Расплачусь с долгами, куплю что-нибудь мамке, — говорят, жива еще в большом водоеме при дороге. Может быть, даже, женюсь... Люся, например, несмотря на возраст, полна сил и сноровки — он ласково потер огромную шишку на затылке. Подлатаю бронхи, вступлю с ней в мирные переговоры, предложу руку, сердце, бесплатное водоснабжение, а потом, глядишь, отучу ее летать, приблизим избушку к болоту и, будем себе плавать вдвоем, — пугать прохожих, грабить и обогащаться...»
Очарованный, новыми для него, житейскими мечтами, Емельянушка снова заснул.
Аж до самой зорьки проспал счастливец. Долго еще лежал, тихо побулькивая, поглаживая свой ларец, — оттягивал сладкий миг увидеть и пересчитать сокровища, а когда, наконец, решился, приоткрыл крышку, то чуть не захлебнулся — сундучок был пуст!
О, как разъярился старик! От подобной подлости в нем проснулись гены папки — страшным чудищем взлетел он над болотом, выдернул из ступы патрулирующую над водой Ягу-Люсю, бухнулся с нею в камыши, оглушив кикимору и лешего, сидящих в засаде и, утянул всех на дно!
«Может я и никудышный, может слишком азартный по натуре, но я не граблю, не топлю коллег и путешественников в российских дебрях, и сидеть вам, «нечисти», в ларце моего папки, веков пять! А я уж поплыву к мамане, — она мне кого-нибудь посватает, продолжу род, и ничего, что явлюсь без подарка — наживу, со временем, честным семейным трудом — игрой в карты!»
