Муж поставил на кон...
Мне противны: игривый еврей, радикальный хохол и пьяный немец. (Антон ЧЕХОВ. Из записных книжек)
БОМБА НА КРЫШЕ АВТОМОБИЛЯ
Судя по почерку, убийство питерского бизнесмена Константина Изюмского (имена и фамилии изменены) было заказным. Такие раскрываются редко. Типичный «висяк». Машина Изюмского застряла в пробке в центре города, неподалеку от его дома. Константин оказался оттеснен в крайний ряд, к тротуарной бровке.
А по тротуару, ближе к мостовой, бежал трусцой высокий худощавый человек неприметной наружности — в куртке, спортивных брюках, кроссовках. Никто не обращал на него внимания. Люди спешили на работу, нервничали. Поравнявшись с машиной Изюмского, мужчина что-то положил на крышу его иномарки. Как позже выяснилось, положил бомбу. Константина, предпринимателя средней руки, ездившего в одиночку, без охраны, разорвало на куски.
О «спортсмене», след которого к тому времени простыл, оперативникам рассказали мальчишка — пассажир машины, ехавшей вовслед за Изюмским, и пенсионерка, вышедшая купить творог с молоком (бегун едва не сбил ее с ног). Но ни женщина, ни ребенок не смогли описать черты либо припомнить какие-то особые приметы преступника. Рост — примерно метр восемьдесят, может, чуть больше. Сложение худощавое, но крепкое. Лет 25 — 30. Волосы темно-русые. Глаза — то ли серые, то ли карие... Таких парней в Санкт-Петербурге пруд пруди. Ну составили с грехом пополам фоторобот. Ну прочесали окрестные дворы, выявили местных лю ителей бега, побеседовали с каждым. Результат: ноль.
Правда, у Ирины Изюмской, вдовы покойного, имелась собственная версия. Молодая женщина не сомневалась: убийство совершил приятель Константина Николай Лагутенко, заместитель генерального директора одной из питерских компаний. Однако следователь Игорь Олегович Самарин не счел ее доводы вескими. Хотя допросил Николая, а также их общих с Константином друзей, знакомых. После чего официально сообщил вдове, что ее подозрения не подтвердились, и занялся отработкой других версий.
Однако история, рассказанная Ириной, стоит того, чтобы о ней узнали.
ПРЕФЕРАНС ПО СУББОТАМ
Чтобы «заболеть» картами, нужно хоть раз да сыграть на деньги. Желательно покрупнее. Константин Изюмский слыл заядлым картежником. Преферанс по субботам — это было для него святое. Однако Костя никогда не садился за карточный стол с незнакомыми. Играл в своем тесном кругу: с приятелями, партнерами по бизнесу. С профессиональными каталами, шулерами не знался. Тридцатипятилетний Константин по жизни был человеком осторожным, даже подозрительным. И уж, безусловно, консервативным. Дружил лет по пятнадцать — двадцать с одними и теми же людьми. Женат (в отличие от большинства сверстников-приятелей, успевших уже и два, и три, а кое-кто даже и четыре раза прослушать марш Мендельсона) на одной-единственной. Обожал жену Ирину и малышей: отличницу-второклассницу Верочку и четырехлетнего хулигана Максимку. Считался бы образцовым семьянином, если бы не «одна, но пламенная страсть» — карты. Хотя... проигрывал Константин нечасто. Зато по крупному. Изюмским не раз приходилось продавать ценные вещи, чтобы отдать его карточные долги.
Бережливая и экономная Ирина, разумеется, возмущалась, пеняла своему лаговерному. Но «воленс-неволенс» мирилась с положением вещей. В конце концов, добытчиком и гарантом материального благополучия семьи был муж.
Как и всякий раб азарта, Костя Изюмский многажды пытался «завязать». После очередного проигрыша бил себя в грудь и клялся милой Иринушке, что это его последняя пулька, он больше колоду в руки не возьмет. Но наступала суббота, и... Костю опять начинало неудержимо тянуть испытать Фортуну. А если она оказывалась к нему благосклонна... Тогда Константин, солидный человек, специалист высокого класса, имеющий под началом несколько десятков подчиненных, чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Будто ребенок после похода на аттракционы. Будто космонавт, заглянувший в запредельное и благополучно вернувшийся на родную планету. Будто... наркоман, увидевший «небо в алмазах».
В СИЛКАХ АЗАРТА
Помните сцену из романа Дюма «Три мушкетера»? Один из мушкетеров Атос за неимением денег ставит на кон седло, свою лошадь, лошадь д'Артаньяна, наконец, собственного слугу. Сначала поставил «четверть слуги», потом — «полслуги» и так далее. Но Атосу повезло: удача повернулась-таки к нему лицом и азартный картежник отыграл не только целого слугу, но и обеих лошадей вместе с седлами. Романы и сказки традиционно заканчиваются хеппи-эндом, а настрадавшийся герой с честью выходит изо всех передряг.
В реальной жизни все трагичнее. Однажды «наркоман от игры».Костик Изюмский, проигравшись в пух и прах, в надежде вернуть проигранное выкинул последний еще остававшийся у него на руках «козырь». Он поставил на кон «одну ночь с женой, Ириной». И... проиграл.
Напомню: дело происходило не в казино или игорном клубе. Константин играл исключительно в своем кругу, на квартире кого-либо из друзей. И до сих пор ему удавалось вовремя остановиться, не дойти до края. Возможно, и в этот раз он надеялся, что друзья не пойдут до конца, не дадут делу ход. Но, по-видимому, ставка была слишком высока, чтобы проявлять сентиментальность.
Русская пословица гласит: «Злато, злато, сколько же от тебя зла-то...» И хотя в данном конкретном случае еврей Костя Изюмский, украинец Коля Лагутенко, немец Володя Браун и русский Ваня Макаров сидели за дружеским столом, это ничего не меняло. Поздним субботним вечером на улице Садовой в Санкт-Петербурге собрались ИГРОКИ. А игроки — это я помню еще из пушкинской «Пиковой дамы» — люди, готовые «жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее». У Пушкина обрусевший немец Германн, игрок в душе, раз и навсегда рассчитавший, что его состояние не позволяет ему ничем жертвовать, ночи напролет просиживает за карточными столами и с лихорадочным трепетом следит, как другие, более богатые или менее расчетливые, отважно бросаются в омут игры: сдают, пасуют, вистуют... И напрасно Германн, случайно услышавший о трех магических картах, сулящих скорое богатство, убеждает себя, будто его три верные карты — расчет, умеренность и трудолюбие. Все равно ноги сами несут пушкинского героя к дому старинной архитектуры, в котором проживает графиня...
Вот так же и другой петербуржец, наш современник Костя Изюмский, в пылу игры, в надежде приобрести излишнее совершил немыслимый, с точки зрения нормального мужика, поступок: поставил на кон жену. А другой игрок, Коля Лагутенко, старый кореш, однокурсник (они с Костей заканчивали один вуз и вообще знали друг дружку полжизни), которому Ирина Изюмская давно нравилась, эту ставку принял.
В ДОЛЖНИКАХ
Да, такое не могло произойти в стенах казино. Там жен и любимых на кон не ставят. Там один бог — деньги. А меж друзьями, как видим, возможны и такие сделки... Я долго выпытывала у участников субботнего преферанса Володи Брауна и Вани Макарова, какая именно сумма была бы списана с Костиного долга, если бы тот выиграл последнюю игру, во сколько «радикальный хохол» Лагутенко оценил жену друга. Но оба отвечали, что не помнят, что восприняли происходящее как... шутку, что выпили накануне лишнего: отмечали Ванины 35. Владимир Браун смотрел на меня с усмешкой, и его серые металлические глаза говорили: от меня вы ничего не узнаете. Не ответил на мои вопросы и Лагутенко. Так и не удалось установить, сколько же тысяч долларов проиграл в роковой вечер «игривый еврей» Костя Изюмский.
...Для хрупкой и нежной Иры наступила пора кошмаров. Кошмар таился в телефонной трубке, которую она боялась поднимать. Не дай бог, опять позвонит Николай и будет требовать отдачи долга. Она умоляла мужа избавить ее от звонков «этого типа». Но муж, уже тысячу раз раскаявшийся во всем, просивший прощения, руки ей целовавший, не мог этого сделать. Он так и объяснял: «Понимаешь, Ириша. Николай требует СВОЕ. Но ты не переживай, я что-нибудь придумаю...»
А в голосе звонившего между тем появились угрожающие нотки. Он настаивал: она о язана с ним, Николаем, переспать. Карточный долг -это святое. Тут уж одно из двух: или не играть, или... платить. Николай, видимо, наслаждался ее муками, ее унижением. Человек-кремень, предприниматель Лагутенко был уверен: Ира сломается, придет, нет, приползет к нему — эта гордячка, добродетельная мать семейства.
Лет десять назад Николай делал ей предложение. Но Ирочка Карпова, в ту пору смешливая студентка филфака, ему отказала. Она предпочла ему Константина и стала верной женой, идеальной подругой жизни. Женился и Николай. Но неудачно. Развелся. Один раз, другой... Растут сыновья от разных браков: семилетний Артем и трехлетний Санька. А он опять — в женихах. Живет со своей секретаршей, юной и длинноногой Дашей (классический стандарт: 90х60х90), которая непрозрачно намекает, что желала бы стать мадам Лагутенко.
Зачем она ему на одну ночь, тридцатилетняя Ирина, мать двоих детей, его давняя юношеская любовь? Но Николай продолжал гнуть свое: долг платежом красен, поедем, дорогуша, в Петергоф, в загородную гостиницу. А там посмотрим...
И муж Костя вдруг попросил о том же! Мол, выручи меня, уступи. Никогда не попрекну, век буду благодарен... Ирина отправилась к психологу. — Вы не вещь, чтобы с вами могли так поступить, — сказала ей психолог, женщина средних лет. — Вы должны четко усвоить, что не вы должны выигравшему картежнику, а ваш муж. Это его проблемы: сам кашу заварил, сам пусть и расхлебывает.
Она рыдала у меня на глазах, вдова Константина Изюмского, наивно полагавшая, что это она, она во всем виновата. Переступила бы через себя, выручила бы мужа, и он... был бы жив.
Я дала ей выплакаться, а потом спросила:
- А он и сейчас вам звонит? По-прежнему требует СВОЕ?
- Кто? Николай? Нет, больше не звонит. После Костиных похорон я его не видела. Когда-то, в юности, он был в меня влюблен...
Ирина была удручена и измучена, и я не знала, как ей объяснить: в мире карт и игроков убивают не из-за любви. Убивают из-за денег. Из-за больших денег. Не исключено, что у того же Лагутенко или у Владимира Брауна есть долговые расписки Константина Изюмского. Ведь прежде чем поставить на кон жену, он, очевидно, проиграл все остальное: трехкомнатную квартиру на улице Рубинштейна, иномарку, денежные накопления. Пройдет время, дело об убийстве бизнесмена закроют и спишут в архив, а его вдове предъявят эти расписки, с нее потребуют возврата долга. И тогда ей придется заплатить по счету. Тут уж никуда не денешься. Долговые расписки, сказал мне знакомый адвокат, действительны в течение трех лет.
