- А ты за что сидишь?
- Да в карты подглядывал...
- Понимаю. В преферансе таких в пять минут засекают...
- А в Генштабе десять лет не секли...

 

Признание ярославского шулера

Лет через десять после изложенных нами событий в карточной «академии» полковника Марича произошло нечто сенсационное. За один вечер, а точнее за один час, никому неизвестный помещик из Харьковской губернии Евдоким Охтенский выиграл в штоссе фантастическую сумму — пятьсот тысяч рублей! Никто его в шулерстве не уличил. Деньги он получил — и до единой копейки.

Слух об этом небывалом выигрыше долго будоражил умы, вызывая догадки и обрастая новыми подробностями. Знаток карточных игр, известный адвокат А. Карнович провел даже частное расследование. Он установил, что сия игра состоялась в день тридцатипятилетия хозяина игорного заведения. Тогда в карточную «академию» Шклова прибыли весьма знатные гости: граф Кирилл Разумовский, князь Алексей Орлов-Чесменский и его брат граф Григорий Орлов. Были и другие известные вельможи и землевладельцы. Иначе герой этой истории Охтенский не собрал бы столь внушительной суммы. Ранее он в «академии» не появлялся и, очевидно, специально приехал в такой «урожайный день».

Адвокат не имел убедительных доказательств, но подозревал Е. Охтенского в шулерстве. К этой мысли подводили его два обстоятельства. Первое — дьявольское везение банкомета. Вначале он убил одиннадцать карт, «отпустив» лишь одну. Во второй талии проиграл карту в «сонниках», а все остальные оказались в «битых». «Могут сказать, — пишет Карнович, — что в картах бывает все. Но поверьте мне, игравшему целую жизнь, — так наяву не бывает».

Был еще один подозрительный факт. Несколько лет адвокат наводил справки о Евдокиме Охтенском. И выяснилось, что этого харьковского помещика нет не только на землях Харькова, но и на тысячи верст окрест.

...Минуло двадцать пять лет. Ушли из жизни многие участники шкловской истории, в том числе Разумовский и братья Орловы. Умер и адвокат Карнович. А в 1805 году отставной полковник Иван Марич праздновал свое шестидесятилетие. Давно проиграв подарок Екатерины — поместье в Шклове — он жил теперь в небольшом Карачеве, что рядом с Орлом. В этом губернском городе, в тамошнем дворянском собрании, он с блеском отметил круглую дату. Всю ночь играл в баккара, причем очень счастливо, затем вызвал цыган и развлек уставших игроков плясками и романсами. А напоследок присел в компанию штоссистов. Ставя очередную карту, Марич увидел боковым зрением пожилого человека, пристально на него смотревшего и чем-то знакомого. Но сколько не вспоминал, ничего не сумел откопать в памяти. «Видно, кто-то из бывших партнеров. Господи, сколько их было!» Утром он поклонился в дверях всей игровой братии. И больше в руки не брал карт, занимаясь иногда охотой и гоняя шары на увезенном из Шклова бильярде...

Но карты все же напомнили о себе. Однажды у дома остановилась пролетка. «Передайте барину, его желает видеть Евдоким Охтенский, золотодобытчик из Красноярска». Надо ли говорить, что Марич поспешил в гостиную. Прежде всего он приметил на столе пакет, а потом седоголового старика.

- Не удивительно, что вы не узнали меня в Орле, — начал гость с самой доброжелательной улыбкой. — Прошло четверть века с тех пор, когда мы играли. Помните Шклов, приезд графа Разумовского и знаменитых братьев Орловых? Они все тогда изрядно проиграли...

- А вы, значит, тот харьковский помещик, что метал банк и удивительным образом побил двадцать шесть карт? Я тоже проиграл тысяч сорок.

- Сорок четыре тысячи, — мягко поправил Евдоким Охтенский. У меня хорошая память. А поскольку эти деньги были выиграны не на счастье, а наверняка, вы должны получить их обратно. Возьмите, они перед вами. — И старик легким жестом указал на пакет.

- Такое признание делает вам честь, — задумчиво произнес Марич, — ничего подобного я не припомню. Но будьте откровенны до конца. Ведь мы оба уже в таком возрасте, что надо облегчить душу. Как удалось обмануть целую компанию опытных игроков? Да, кстати, вы не откажетесь совместить нашу беседу с ужином?

Старик, видно, и сам хотел поведать о той давней истории. Но сначала он рассказал, как, будучи юношей, проиграл в ярославском клубе унаследованное имение, как бедствовал потом «лет эдак до тридцати, зарабатывая редкими грошовыми выигрышами, а чаще — одалживая у единственной тетки на кусок хлеба». Затем умерла и тетка. Евдоким продал ее дом за тридцать тысяч рублей. Но деньги не понес в клуб, а положил в банк. Он ждал крупной игры и оттачивал им же изобретенный карточный шанс.

- Теперь многие так или иначе знают о «ярославском баламуте». Это самая эффективная складка игры в штосе. Колода имеет двадцать шесть абцугов, но только в первом можно угадать карту! Не нашел свою в «сонниках», значит будешь побит! Два года я совершенствовал систему складки, пока не решил эту теорему-красавицу. Затем начал работать в другом направлении. Иметь в кармане чудо-колоду еще не все. За тасовкой наблюдают десятки глаз. Наконец, колоду прорезают... Как тут свою заветную ввести в дело?

- Весьма интересно, как вы это проделали в Шклове. Кажется, справа от вас сидел князь Алексей Орлов-Чесменский. И он прорезал колоду. А князь игрок опытный.

- Скажу больше — с крутым нравом. Заметил бы фальшь, мог застрелить на месте. Но я слишком много претерпел в жизни и знал — сегодня или никогда! Отчаянная решимость подвигла меня на риск.

Евдоким Охтенский достал из кармана колоду. Не торопясь, распечатал. Затем скинул на колени сюртук, оставшись в белой сорочке с высоким немецким воротничком. При свете свеч он выглядел магом...

- Чтобы не волновать публику, шулер не должен иметь оттопыренных карманов или широких рукавов. К тому же летом можно играть, сбросив сюртук. А теперь, мой уважаемый друг, смешайте карты, как вам заблагорассудится.

Марич взял колоду, несколько раз стасовал «врезку», а потом «внакидку». Затем джокером снял верхнюю часть, водрузив на нее нижние карты. Охтенский медленно подвинул колоду к краю стола, словно ожидая объявления ставок. На мгновение он прикрыл карты правой ладонью и приподнял снизу левой рукой. Перевернул и начал метать.

Отметав полколоды, он предложил Маричу изучить порядок выпавших карт. В тринадцати абцугах оказалась лишь одна «данная» карта, остальные были «убиты».

- Чудеса! — только и промолвил хозяин. — Я ведь следил. Как коршун за зайцем! Умоляю, поведайте тайну. Я готов хорошо заплатить.

- Вы уже заплатили, полковник, — холодно ответствовал Евдоким Охтенский. — Но ваши знаменитые гости оплатили мое изобретение в десятикратном. Напомню некоторые моменты игры. За овальным столом сидели человек двенадцать, пока подошла очередь графа Разумовского, я уже убил несколько карт. И вместо поставленных мною двадцати тысяч на столе уже лежала груда в семьдесят пять. Любитель пофорсить, граф объявил ва-банк. Я и сейчас помню, как убил ему короля треф в пятом парнике... Подобная участь постигла и других партнеров, включая братьев Орловых.

Перед второй талией все, естественно, насторожились. Мне подали новую колоду. Я долго тасовал, а потом обратился к Алексею Орлову: «Не откажите, князь, перетасуйте еще раз...» Он испытующе взглянул на меня и задумался, а к лицу ли ему это действие? Но Григорий толкнул его локтем, и старший брат, недовольно поморщась, тщательно перетасовал колоду. Думаю, это основательно успокоило публику. Открою, полковник, небольшой секрет: среди понтирующих было двое моих помощников, тоже из Ярославля. В Твери они перехватили вашего посыльного, везущего из Петербурга поклажу с картами. На постоялом дворе мои люди крепко выпили с вашим управляющим, а затем изучили груз. Так у меня появилось несколько колод с той же рубашкой, что и в вашем клубе. Была у моих подельников и другая задача. Один сидел слева, закрывая от любопытных глаз лежащий на коленях сюртук. Второй, видя, что я передвигаю к краю нейтральную колоду, попросил сидящих справа Орловых разменять крупную английскую купюру. Эта диковина отвлекла их на мгновение...

- И вы еще раз заменили карты?

- Да. Причем сделал это на одном дыхании. Левая ладонь уже сжимала за кромкой стола вынутую из сюртука колоду. А данная мне и трижды стасованная лишь скользнула по ней и упала в сюртук. Я поднял над столом свое произведение — «ярославский баламут» и начал метать. Все ставили крупно. Разумовский и вовсе блеснул, написав мелом на бубновой даме ставку в сто пятьдесят тысяч. Эту блондинку я хлопнул «с горы» во втором абцуге.

- За давностью лет я не вправе вас осуждать, к тому же вы вернули неправедный выигрыш, — дружелюбно сказал Марич, наливая гостю вина. Любопытно: на какую цель вы обратили те деньги? Впрочем, можете не отвечать...

- Нет, почему же? Я вложил их в сибирские прииски. Будучи хозяином четырех артелей, я долбил киркой как простой старатель. Нет ничего лучшего в жизни, чем поиск. Наверное, там, наверху, еще не простили мне изобретение «баламута». И после полуголодной молодости сделали меня состоятельным стариком. А это — самое худшее наказание.

- Я помню, — произнес Марич, — как вы после второй талии раскланялись и уехали. Почему же бросили столь верную игру?

- Надо знать меру. Судьба улыбнулась, и я сказал ей спасибо. А начни третью талию, кто знает, чем бы это закончилось.

- А что, могла быть осечка?

- В картах нельзя быть самоуверенным. Все может случиться. Дрогнет рука, например. Игроки должны твердо знать — дьявол ходит за нами неслышно и берет под локоть в самый неподходящий момент.

Комментарии могут добавлять только зарегистрированные пользователи.